АНДРЕЙ ТРАВИН
МЕЖДУ ЛЮБОВЬЮ И СМЕРТЬЮ

(эссе)

В поэзии между любовью и смертью нет агонии, ведь, как сказал Высоцкий, "в рожденье смерть проглядывает косо". И если любовь сопровождает до самой смерти, то можно в последний час "погадать на хризантемеэтой ромашке мертвецов" (Брассанс).
В Мексике по традиции пекут праздничный пирог в виде черепа, чтобы посмеяться над смертью. Брассанс пишет песню "Обмануть Смерть" за четыре года до смерти, будучи уже неизлечимым, только затем, чтобы посмеяться над ней.

Брассанс реализует подобное настроение и в ранних песнях. Вот, например, его "Дядя Арчибальд".

"Эй, шарлатаны-ловкачи,
скорбите: Арчибальд почил
так не кстати.
Он приказал вам долго жить,
сказал - ваш долг за кутежи
не оплатит,
нет уж хватит.
Наш Арчибальд и сам был плут,
но как стерпеть, когда крадут.
Долго мчался
за вором дядя сам не свой,
и вдруг со Смертию самой
повстречался.
Совсем не видная на вид
слонялась меж могильных плит
по кладбищу.
Мужик пройдет, так подмигнет
и выше саван задерет.
Срамотище.
Наш Арчибальд - в игривый тон,
сказал: "Пошла худая, вон!
Ты скелетом
здесь не греми:
люблю я баб,
люблю таких как баобаб,
а не это,
плоти нету. "
Она ж в любви ему клялась:
"Тебя я милый заждалась,
Вся иссохла.
Я нашей свадьбы, человек,
ждала почти-что целый век
чуть не сдохла".
И попросила не серчать,
из под полы успев достать
длинну косу.
И хоть он был не лыком шит,
враз распорола, он лежит
кверху носом. "

Подобно Франсуа Вийону, Брассанс написал несколько стихотворных завещаний.

"Бог даст, моя жена-подруга
всплакнет без звука надо мной,
за сорок дней найдет супруга,
мне будет памятник живой.
Он в дом войдет, разложит прессу,
опорой сядет для семьи.
Все завещаю я балбесу,
и даже шлепанцы мои. "

Однако такое фривольное отношение к переходу через грань между жизнью и смертью характерно не только для Брассанса. Вот столь же легкое стихотворение Бродского "Автопортрет":

"Взгляд живописца - взгляд самоубийцы,
что в сущности и есть автопортрет,
шаг в сторону от собственного тела,
повернутый к вам в профиль табурет,
вид издали на жизнь, что пролетела.
Вот это и зовется мастерство:
способность не страшится процедуры
небытия как формы своего
отсутствия, списав его с натуры. "

Упомянутые авторы жанра стихов между любовью и смертью - исключительно мужчины. Женская поэзия подобного рода мне неизвестна. Филологически объяснять такую ситуацию неразумно.
Но почему в искусстве сама смерть в предстает в женском образе? Отчасти это объяснимо традицией. В диссертации о творчестве Брассанса подсчитано, что из персонажей его песен чаще других встречается Смерть, причем почти всегда в образе Курносой (скелета с косой). Отчасти это объяснимо ощущением риска, которое приходит вместе с любовью к сильному человеку, и наиболее лаконично выражено в поговорках: "смерть следует за красавцем", "соколу любовь причиняет смерть". Если в песнях фламенко и встречается смерть от сердечных ран, то чаще всего имеется в виду рана от ножа, полученная в поединке из-за любимой. Но все же этим не объяснишь то, что индийская Кали-именно богиня смерти, танцующая зловещий танец. А все что женщины писали о смерти, по-видимому, вложено в такое стихотворение Гиппиус:

"Что мне делать со смертью - не знаю.
А вы другие, - знаете? Знаете?
Только скрываете, тоже не знаете.
Я же незнанья моего не скрываю.
Как не живи - жизнь не ответит:
Разве жизнею смерть побеждается?
Сказано - смертью смерть побеждается.
Значит на всех путях она встретит.
А я ее всякую - ненавижу.
Только свою люблю, неизвестную.
За то и люблю, что она неизвестная,
что умру - и очей ее не увижу. "

Не правда ли очень естественно? Но здесь видимое принимается за действительное.

Любовь и смерть - неразлучные категории, подобно добру и злу. Они необъяснимы с точки зрения индивидуалистической психологии. Три мировых религии основаны на понятиях любви и смерти, ведь они - два пути к космическому пониманию мира, и в этом единство этих противоположностей. Они - мера сравнения друг друга, как, например, в этом стихотворении Бродского:

"Разве ты знала о смерти больше
нежели мы? Лишь о боли. Боль же
учит не смерти, но жизни. Только
то ты и знала, что сам я. Столько
было о смерти тебе известно
сколько о браке узнать невеста
может-не о любви: о браке,
не о накале страстей, о шлаке
этих страстей, о холодном, колком
шлаке-короче, об этом долгом
времени жизни, в зимах и летах,
так что сейчас в этих черных лентах
ты как невеста. Тебе не знавшей
брака при жизни, из жизни нашей
прочь уходящей, покрытой дерном,
смерть - это брак, это свадьба в черном,
это - те узы, что год от года
только прочнее, раз нет развода."

Но еще сильнее волнуют стихи, где смерть - не событие, а лишь мера сравнения. Вот любимые мной "Строфы"Бродского:

"На прощанье ни звука.
Граммофон за стеной.
В этом мире разлука-
лишь прообраз иной.
Ибо врозь, а не подле
мало веки смежать,
вплоть до смерти и после
нам не вместе лежать. . .
Кто бы ни был виновен,
но идя как идешь,
воздаяния вровень
с невиновным не ждешь.
Тем вернее сдаемся,
то имея ввиду,
что в раю не сойдемся,
не столкнемся в аду."